Михаил Васильев – в гостях у «Чемпионата». Часть I

Главный тренер «Красной Армии» Михаил Васильев рассказал о своей карьере, влиянии Третьяка, величии Фёдорова и проблемах в чемпионате МХЛ.

В дни перерыва в чемпионате МХЛ редакцию «Чемпионата» посетил олимпийский чемпион, главный тренер «Красной Армии» Михаил Васильев. Помимо воспоминаний о легендарной «Красной машине», любви к Италии, дружбе с Третьяком, Быковым и Знарком наш собеседник проанализировал вопросы развития молодых хоккеистов в России, проблемы чемпионата МХЛ и восхитился грамотностью руководителя Сергея Фёдорова.

«БЫЛИ ПРОБЛЕМЫ С СЕРДЦЕМ, НО МНЕ ХОТЕЛОСЬ ЖИТЬ ДЛЯ ХОККЕЯ. Я ИГРАЛ – Я ЛЕТАЛ В ОБЛАКАХ»

— В ЦСКА сейчас столько событий произошло. Сергея Фёдорова ввели в Зал хоккейной славы в Торонто. У Александра Радулова родился сын, он из-за этого даже в сборную не смог поехать. В ваше время такое было возможно?

— Времена поменялись. Говорить, «как было раньше», нашим игроками не то чтобы бесполезно, но неправильно. Если на первом месте семья, тогда иди работать на бензоколонку, субботу и воскресенье будешь с семьёй. А как по-другому? Это ведь не любительская лига.

Вот как сейчас ребятам рассказать, что я до девятого класса ездил на тренировку по два с половиной часа в один конец из Электрогорска в Москву. Что они сейчас скажут? Я бы «Мерседес» заказал, и меня бы возили туда и обратно. 75 километров, горьковское направление. Мне было восемь лет и ездил три раза в неделю. А с 1972 года уже один ездил. Рюкзачок, бутылочку водички и бутерброд побольше! Я вырос в ЦСКА, я с 1970 года в этом клубе. И до 1989-го, 19 лет.

— А Италия тоже для вас родная?

— Можно и так сказать. Я там и работал, и играл. Находился долго. В какой-то период даже перестал приезжать в Москву, когда сын пошёл в школу. В те времена мои родители могли спокойно получить визу и прилететь ко мне. Поэтому никакой ностальгии не было.

Я влюбился в Италию в 1982 году, когда с ЦСКА поехал на Кубок европейских чемпионов. Мы играли против хоккейного клуба «Больцано». Приём был просто шикарный. Вице-президент хоккейного клуба потом стал моим другом. Я уже тогда влюбился в эту страну, понравилось, как нас принимали. После того как я закончил свою карьеру – это сезон-1989/90, тогда первая волна хоккеистов уезжала за границу, мне поступило предложение из Италии, и я не смог от него отказаться (улыбается). Я не пожалел.

— А о Северной Америке вы не думали? Всё-таки уровень хоккея другой.

— Различные ситуации, в том числе и жизненные. Что здесь скрывать… В своё время, в 1973 году, когда мне было 11 лет, мы проходили регулярные медицинские обследования и мне запрещали играть в хоккей. Были определённые изменения с сердцем, был неправильный ритм. Я всё время говорю, что мне повезло. И по жизни повезло, и в хоккее. Тогда мне пришлось приехать в московскую областную клинику, где меня осматривал специалист-кардиолог. После недолгого осмотра он сказал, что это всё физиологические изменения, и с возрастом всё пройдёт. Так и получилось. Но было такое…

— То есть карьеры могло и не быть?

— Могло бы и не быть. Но любовь к хоккею была сильнее. Мне хотелось жить для хоккея. Мне это доставляло огромное удовольствие. Я играл в хоккей и… летал в облаках. Когда я знал, что у меня сегодня тренировка и игра, для меня всё заканчивалось (смеётся).

— У вас так с детства было?

— Да. Я сразу очень полюбил хоккей. На коньки меня поставил отец, когда мне было четыре года. Всё банально: санки, валенки, прикрученные снегурки с палочками. Я держался за ободок этих санок, отец меня вёз, а я пытался устоять на ногах. И с того момента хоккей стал моей жизнью.

«ЖИТЬ В ИТАЛИИ БЫЛО БОЛЕЕ КОМФОРТНО»

— В ЦСКА потом вам вернуться так и не удалось.

— Нет. Хотя были предложения, но не от ЦСКА. После первого Кубка «Спартака», когда Вячеслав Фетисов совместно с руководителями «Спартака» организовал этот турнир для того, чтобы собрать всех ребят, кто играет за границей, в основном это были игроки из НХЛ, мне поступали предложения вернуться в Россию. Но к хорошему привыкаешь очень быстро (улыбается).

— Имеете в виду, что жизнь в Италии более комфортная?

— Безусловно. Особенно в те времена. Здесь были лихие 90-е. А в Италии жить было более комфортно. Для моей семьи и для меня тогда это было важно.

— Вы ведь получили итальянское гражданство?

— Сейчас в Италии изменились законы, а раньше для того, чтобы получить гражданство, ты должен был отработать по контракту 10 лет. После этого ты имел право подать на гражданство, и уже на уровне правительства решали вопрос. В 2001 году я подал документы, и всё нормально прошло. Ностальгия? Человек я контактный, и у меня в Италии тоже сформировался круг друзей.

— Итальянский сразу выучили?

— Первые два сезона я играл в Валь-Гардене. Это горнолыжный курорт. Я там разговаривал только на английском языке, потому что основной язык в этом регионе – немецкий и ладино. Это небольшая нация, которой всего 50 000 по всему миру. Мне приходилось общаться на английском, но когда я переехал с семьёй по месту службы в Варезе, это 30 километров от Милана, то там всё было по-другому. Милан, Лугано, Комо… Только итальянский язык. За полгода я начал совершенно спокойно общаться с людьми. Итальянский язык – лёгкий, воспринимается на слух очень хорошо.

— По менталитету вам ближе русские или итальянцы?

— У меня интернациональный менталитет. Кстати, это помогает в работе. Опыт общения. Я сравниваю с тем, как было раньше. У Виктора Васильевича Тихонова была на самом деле жёсткая дисциплина. Сейчас пафосно звучит «играть за родину, за веру», а мы выросли в такой стране, где это было нормально и даже не обсуждалось. Ты приезжаешь за рубеж и видишь другое отношение к человеку – более либеральное, но в то же время требовательное, хотя тебя никто не подгоняет – меня это немножко нервировало. У тебя что-то не получается, но тебе не подсказывают. У них есть терпение, тебе дают время, смотрят со стороны, как ты выйдешь из этой ситуации. Сейчас эта школа помогает в работе. На некоторые вещи смотришь немножко по-другому – вместо того чтобы жёстко отреагировать в ситуации с игроком, берёшь паузу, отпускаешь всё. Раньше я бы не думал, а сразу бы жёстко разрулил ситуацию.

«МЕНЯ НЕ УПРЕКАЛИ, ЧТО СБЕЖАЛ. НО С ТРАНСФЕРТНОЙ КАРТОЙ ПОМОГ ТРЕТЬЯК»

— По поводу отъезда к вам упрёков не было?

— Абсолютно такого не было. А по поводу «Красной машины» старой сборки (смеётся), то за рубежом, где бы я ни играл, ничего негативного не было. Хоккейный мир очень тесен. К нам относились с огромным уважением! И они вспоминают ту нашу команду до сих пор. Недавно я столкнулся с человеком, который видел, как мы разгромили шведов 10:1 на Кубке чемпионов, и поднимался красный флаг с серпом и молотом. И он сказал: «Вы в такой невероятный хоккей тогда играли»… На самом деле, мы достойно представляли нашу страну. Результаты говорят сами за себя. Знаете, я даже сдружился с семьёй сенатора от коммунистической партии Италии. К нам всегда относились уважительно.

— А в нашей стране никто не упрекал?

— Что я уехал, предал? Так не говорили. Хотя я должен признаться, что нелегко было уехать. И Вячеслав Александрович Фетисов, и другие ребята в подробностях рассказывали, как тогда уезжали… Уже на эту тему много говорили. У меня тоже возникли определённые сложности.

Третьяк тогда помог… Мне тогда просто не подписывали трансфертную карту, спрашивали, почему я еду в Италию. А я отвечал, что хочу поехать. Мне говорили: «В Швецию езжай, там лучше чемпионат». А я не понимал, почему люди должны решать за меня. Это была мечта моей жизни! Но никто меня никогда не упрекнул, не сказал, что я сбежал. Почему я сбежал? Я воспитанник ЦСКА. То, что мне здесь дали, я всегда с благодарностью вспоминаю. Но и я отдал ЦСКА многое. И здоровье, и время. Постоянно сидели на сборах. Время было такое.

— Третьяк чем вам помог?

— Владислав настоял на том, что я заслужил свободу выбора. Он имел отношение к федерации хоккея, к Олимпийскому комитету. С его помощью мне подписали эту трансфертную карту, и на этом всё закончилось.

— Вы дружите и сейчас?

— У нас хорошие отношения, как у коллег, потому что бывших хоккеистов не бывает, как и военных. Я не так часто с ним общался, но уверен, что если возникнут вопросы, он никогда не откажет. Как и другие мои товарищи по команде.

— Когда вы сказали о трансфертной карте, в голову сразу пришла эпопея с Вячеславом Войновым. У вас не так было?

— Может быть, даже серьёзнее (смеётся). Если у Войнова трансфертная карта шла из Америки и были разбирательства между клубами, то в моём случае шла борьба с системой. Система была и давала результат. Шла борьба с ситуациями, когда ребята уезжали. Но и это всё идёт в копилку и складывается в жизненный опыт.

«ТРЕТЬЯК ВСЕГДА ИМЕЛ ВЛИЯНИЕ, А ФХР ВОЗГЛАВИЛ В ОЧЕНЬ СЛОЖНОЕ ВРЕМЯ»

— Третьяк уже тогда имел такое влияние?

— Да, Владик всегда имел влияние, он был авторитет, это даже не обсуждалось. Во-первых, он очень рано закончил, в 1984 году. После Олимпиады в Сараево мы поехали на Кубок Швеции и в финале очень крупно проиграли чехам. Перед сезоном-1984/85 Владислав Александрович принял решение закончить карьеру. Ему тогда было всего 32 года, он был лучшим вратарём всех времён.

— Вратари играют до 40 лет, многие после 30 только формируются.

— Конечно. Тем более такой профессионал, как Третьяк, мог бы ещё играть и играть. Но так сложились обстоятельства, которые до конца знает только сам Владислав Александрович.

— Как команда отреагировала на его решение?

— Уважение к этому человеку было безграничным. Это было его личное решение, оно даже не обсуждалось. Сожаления были, но на его место пришли другие вратари: Евгений Белошейкин, Александр Тыжных, который был вторым вратарём при Третьяке. Потеря была ощутимой, но больше она ложилась даже на полевых игроков, потому что каждый из нас знал, что имеет право на ошибку, но сзади был Третьяк, мы были уверены, что он всё поймает.

— Наверняка вы знаете, что некоторые критически относятся к работе Владислава Третьяка в должности президента ФХР…

— Сколько людей, столько и мнений. То время, когда Владислав Александрович пришёл на должность президента ФХР, было очень сложным. Кто-то мог бы лучше выполнить эту работу? Владислав Александрович всё делает для лучшего развития хоккея. Может быть, следующий президент ФХР будет ещё лучше – кто знает? Критиковать можно кого угодно, но это только критика. Раз ты критикуешь, давай расскажи, как надо сделать. Пока никто не говорит, как надо сделать. Есть хоккейные эксперты, у них есть своё мнение?

— Александр Кожевников – ваш коллега по олимпийской сборной.

— O-o-o, Александр, да! Не только по олимпийской сборной, я с ним на Кубке Канады в Торонто в одном номере жил. Запомнилось это время (смеётся). Его даже в сборной тихонько называли… Гришей Распутиным. Интересный человек, у него очень много идей. Но он выражает свою точку зрения. Я могу её принимать, могу не принимать. В какой-то момент я вижу, что он говорит правильные слова, а потом проходит время, и он похожую ситуацию комментирует по-другому. Обсуждать можно долго. Придёт другой — сделает лучше? Мы можем на это только надеяться. У нас есть то, что есть. Со своей стороны нужно помочь воплотить идеи ФХР в жизнь. Придёт другой человек — у него будет своё видение ситуации. Такая разнополярность пойдёт только на пользу.

«СО ЗНАРКОМ СВЯЗЫВАЕТ ДАВНЯЯ ДРУЖБА. И Я ВИЖУ, ЧТО ДЕТСКИЙ ХОККЕЙ ПРОГРЕССИРУЕТ В ЦСКА»

— Главный вопрос, наверное, в качестве игроков. Прошёл Кубок Карьяла, и Олег Знарок признаёт, что половина игроков не соответствует уровню сборной. Из 22 клубов КХЛ не набирается игроков на одну сборную. Начинаем разбираться, копаться, и вытекают проблемы детского хоккея…

— Правильно, мы обязательно приходим к детскому хоккею. К корням. Я не буду говорить про весь детский хоккей, это неправильно — скажу только про свою родную команду, в которой я вырос. В ЦСКА всегда была преемственность поколений. Мой первый тренер, Владимир Анатольевич Брежнев, закончил карьеру игрока в мае, а в августе уже проводил отбор ребят как детский тренер. Нас по 70 человек запускали на лёд, всего было ребят 300, тренеры выхватывали игроков. Ко мне подъехал Фирсов, взял меня и подвёз к Тарасову. Потом тренером у меня был великий игрок Александр Виноградов.

В юношеской команде до 16 лет меня тренировал известный в хоккейных кругах Николай Голомазов, на следующем этапе карьере я работал с Александром Павловичем Рагулиным, а потом он меня порекомендовал в первую команду к Виктору Васильевичу Тихонову. Три года назад я вернулся в ЦСКА, начал работать с молодёжной командой «Красная Армия» и вижу, как происходят изменения в структуре при главном менеджере Сергее Фёдорове. Выстраивается система, возрождается преемственность поколений. Он сталкивается с проблемами, но преодолевает их для того, чтобы выстроить то, что раньше работало. Центральные детско-юношеские школы — ЦСКА, «Динамо», «Спартак» — выдавали каждый год по два-три игрока уровня Высшей лиги, хотя в то время было всего 12 команд и сумасшедшая конкуренция.

Я вижу, что детский хоккей прогрессирует в ЦСКА. Игроки уже по-другому думают, а тренеры более самоотверженно работают для этого. Есть свои недочёты, но это рабочие ситуации. Для такой большой хоккейной школы это нормально. Школа работает и выдаёт игроков для первой команды. Здорово, что ещё появилась команда «Звезда» в ВХЛ. Ребята почувствовали заботу со стороны руководства. Им дают не только возможность, им дают ещё один шанс, чтобы попасть в КХЛ и играть на высоком уровне. Почему мы сейчас не можем набрать игроков для сборной? Возможно, мы платим за то, что было раньше. Не только в хоккее, в любом виде спорта была разруха. Сейчас всё восстанавливается, мы же не волшебники из Изумрудного города, чтобы хоп — и всё получилось. Говорить же про первую сборную некорректно. Есть масса экспертов и мнений.

— Но вы же как тренер всё равно смотрите, как работает Знарок.

— А как же? Это очень интересно, тем более что с Олегом нас связывает давняя дружба, мы вместе играли в молодёжной сборной, а потом сталкивались в разных жизненных ситуациях. Мне интересно наблюдать за любыми специалистами. Совсем недавно, находясь в Алексине, посмотрел, как работают со сборной России по следж-хоккею, как относятся к игрокам. Учиться можно у любого, даже у тренера, который работает с мальчишками 10 лет. Мне посчастливилось поиграть под руководством Виктора Васильевича Тихонова, потом, уже работая тренером «Красной Армии», я к нему часто заходил. У него всегда была открыта дверь. Рассказывал ему, какие у меня есть проблемы, успехи, а он давал советы, напоминал, как мы работали раньше. Не все рекомендации я принимал и переносил на свою команду, но всё равно это даёт пищу для размышлений. И сейчас интересно смотреть, как работает Олег Знарок. Интересно, как работает первая команда ЦСКА, поменялся стиль игры и даже отношение игроков к тренировочному процессу.

— У нас наконец-то пришло молодое поколение тренеров, прошла волна иностранных специалистов.

— Поняли, что у нас есть тренеры. Не хочу никого обидеть, но наши отечественные тренеры, в том числе и я, не отошли на второй план… Есть какое-то недоверие. Мол, ну что он там. А потом мы смотрим, чего добился иностранный тренер? Есть исключения, как Майк Кинэн, но в большинстве иностранцев нет ничего особенного. Теперь посмотрите на того же Дмитрия Квартальнова, который играл в сборной, в НХЛ, учился в высшей школе тренеров, потом работал главным тренером в «Северстали» и «Сибири». Игорь Никитин, Илья Воробьёв — та же самая история. Нехватка времени – большая проблема. Ситуация может быть не очень приятная, но почему не дать этому же тренеру попробовать выправить ситуацию? А у нас как? Четыре матча проиграл и уже пишут: «Кресло зашаталось».

— Назарову нужно было продолжать доверять в СКА? Тоже молодой тренер.

— Он молодой тренер, но у него уже есть богатый опыт работы главным тренером. Клубное руководство выбрало этого тренера, у них же были какие-то критерии. В принципе, у него было время, чтобы выправить ситуацию. Может быть, он его не использовал. Возможно, игроки не восприняли эти перемены. Очень сложно изменить характер, возглавить команду и перейти из одной системы к другой. Эту ситуацию можно обсуждать только с тем человеком, который был внутри команды.

— Руководство тоже должно нести ответственность? Тот же Сергей Фёдоров рассказывал нам, что уже три года выстраивает систему, понимает, почему он пригласил Квартальнова, почему вас.

— Конечно, каждый руководитель должен прорабатывать все варианты в голове, смотреть не только на сегодня, а на две недели — год вперёд. А это непросто. Тем более что на клубном уровне один человек не принимает решение, вокруг него много консультантов. В ЦСКА связаны по рукам и ногам! Все говорят: «Смотрите, у них такой бюджет, они не знают, куда его распределить». Идёт сумасшедшая экономия, война за каждый рубль. ЦСКА всё делает точечно. У каждого клуба свои возможности, свои спонсоры, свои задачи. И с ЦСКА никто никогда задачи не снимал.Всё это нужно через себя пропустить, а потом следовать намеченному курсу – это дорогого стоит. Это делает Сергей Викторович. Не всё так просто. Фёдоров — сильный человек, и характер у него несгибаемый.

Продолжение следует.